Виталий Грушко

«Почему все так называемые хорошие люди непереносимо скучны, а люди, по-настоящему хорошие и интересные, умудряются в конце концов испортить жизнь и себе, и всем ближним». Герой Хемингуэя, подумавший так, попал в самую точку. А Джон Ирвинг, наверняка читавший «Острова в океане», взял эти слова на заметку и написал книгу о людях, по-своему замечательных, но принесших друг другу немало горя.

Это была одна из первых итальянских книг, тираж которой превысил 100 000 экземпляров. Это было первое произведение Пазолини, за которое против него возбудили судебное дело (автора обвинили в порнографии). Сегодня роман «Шпана» вряд ли кого-то шокирует. Значит ли это, что в 1955 году в обществе царило больше ханжества? Или, наоборот, сегодня мир забыл о морали?

Сегодня невозможно представить литературу как нечто обособленное, замкнутое в себе (как, впрочем, и музыку, и живопись, и кино). Литература — понятие более широкое, чем может показаться на первый взгляд.

Сами того не замечая, мы мыслим стереотипами, которые навязала нам литература. Даже человек, не читающий книг, находится под ее влиянием.

Рецепт изготовления современного трагифарса хорошо известен писателям. Его составляющие: простоватый и ни в чем не повинный главный герой, которого автор протаскивает через все мыслимые и немыслимые круги ада; изображение низменных страстей человеческих; слишком суровая реальность (войны, революции и т. д.) и юмор висельника — единственный луч света в творящейся вокруг вакханалии.

Казалось бы, на его спектаклях априори должно быть скучно. Минимум декораций, минимум визуальных эффектов, сюжет едва прослеживается, а на сцене стоит один-единственный человек и что-то рассказывает. Но скучно не бывает почти никогда.

Гришковец повсюду. Его можно увидеть в театре, на экране телевизора, в кино; можно услышать по радио; можно купить диски с его спектаклями или диски, где он рассказывает свои истории в сопровождении группы «Бигуди»; наконец, можно прочесть его книги. Говорит ли это об универсальности текстов Гришковца, которые с легкостью укладываются в любой формат, или, напротив, об их ущербности?

От приезда Орхана Памука ожидали большего. Своими заявлениями о геноциде курдов и армян он зарекомендовал себя в глазах русского читателя чуть ли не как турецкий диссидент.

Роман «Код да Винчи» принято ругать по трем причинам: во-первых, он плохо написан; во-вторых, он очерняет католическую церковь; в-третьих, Дэн Браун — плагиатор. Насчет того, что роман плохо написан, можно возразить так…

Заппе до всего есть дело, поэтому в книжке черный юмор соседствует с пафосом, а анекдоты о рокерах — с открытым письмом к президенту Рейгану.

Интереснее всего, конечно, читать байки о «старых добрых временах», когда Заппа только-только начинал делать первые шаги на поприще рок-н-ролльного хулигана.

Отчасти эта книга похожа на исповедь. Стинг словно оправдывается перед читателем. Он чувствует потребность рассказать все: начиная с детских проступков и заканчивая напряженными отношениями с матерью. Стинг говорит о собственной ответственности даже в тех случаях, где, казалось бы, нет никакой его вины. Ему важно, что о нем подумают; он хочет быть честным. За рассказами Стинга видится стремление разобраться в себе, привести в порядок свои мысли. Недаром книга начинается с путешествия музыканта в джунгли Бразилии, где он проходит своеобразную наркотическую терапию.

У Дилана своеобразный язык. Словарный запас очень велик (в чем, думаю, никто и не сомневается), а сами слова сгруппированы настолько необычно, что никогда не знаешь, чего ждать от следующего предложения. Русский перевод сделан великолепно; единственная претензия к издателям — отсутствие подробного комментария. В романе много отсылок к реалиям Америки 60-х годов, и, не имея возможности узнать, кем был тот или иной упомянутый автором персонаж, немного теряешься при чтении.